Школьная тема давно уже стала в наших разговорах таким же общим местом, как цены. Каждому есть что сказать. Официальные люди, говоря о нынешнем состоянии школы, пользуются эвфемизмом: «Школа тяжело больна». Люди обыкновенные, собравшись в дружеской компании, иллюстрируют это утверждение примерами из жизни далеко не так сдержанны в выборе выражений.

Независимо от того, на каком уровне эти разговоры ведутся, ощутимого результата они не приносят. Скорее, это клапан, через который выпускаются негативные эмоции. Те, кто выступает с трибун, пытаются придать своим эмоциональным выплескам видимость конструктивности. Они рассуждают о низком уровне преподавания и необходимости поднять престиж учительской профессии. Об ужасающей материальной базе школ и педвузов, которые хоть колледжем назови, хоть университетом, лучше от этого не становятся. О несовершенстве учебных программ и непригодности для занятий школьных зданий. Все эти рассуждения для краткости и прояснения смысла можно заменить строчкой В. Высоцкого: «Где деньги, Зин?»

В годы так называемого застоя, а особенно в первые годы так называемой перестройки, с невероятно интересными идеями выступали в печати те, кто сегодня руководит школой. Казалось, они знают некий секрет и не хватает им только реальной власти, чтобы школа сдвинулась с мертвой точки. Видимо, казалось не только мне, и именно эти люди оказались сегодня у руля. Почему же мы не едем? Во всяком случае, движение почти незаметно. Те, кто у руля, честно пытаются сделать хоть что-то. Я вижу их усилия, верю в чистоту их помыслов и намерений, понимаю, что это высокие профессионалы, труженики и душа у них болит за ребят, за учителей, за школу. Догадываюсь, что их внешние спокойствие и невозмутимость объясняются очень просто — люди понимают, что сегодня проблемы, которые они призваны решить, неразрешимы. Если бы можно было уговорить детей подождать расти, пока мы наладим в стране рыночную экономику и разберемся с государственным устройством, родители тоже успокоились бы, согласившись с тем, что школьная реформа откладывается до лучших времен.

Но дети ждать не станут. В давно обещанные нам лучшие времена в школах окажутся уже другие дети. И я боюсь, что единственно этим и будут отличаться те, лучшие, времена от наших, далеко не лучших. Устраивать-то иные времена придется детям, которые сегодня в нашей страдающей тяжелой и продолжительной болезнью школе получают то, что мы, стыдливо пряча глаза, называем образованием. И беда в том, что дети наши всерьез считают — именно это и называется образованием. Результат подобного заблуждения мы видим везде и, думаю, будем видеть еще очень долго.

Сейчас создается система альтернативного обучения — открываются гимназии и лицеи, авторские, воскресные и частные школы. К новшествам такого рода я отношусь с симпатией, но убеждена, что они навсегда останутся только украшением. Они не решают наши проблемы и, на мой взгляд, не могут их решить, как не могут, скажем, бусы заменить брюки. Дело не в том, что таких школ мало, в Москве их, пожалуй, даже слишком много. При катастрофической нехватке учителей я не верю в возможность набрать во все альтернативные школы приличных преподавателей. Так что альтернативность зачастую оборачивается сменой вывесок.

Так же, как альтернативные школы, не спасают положения и хорошие учителя, которых все-таки на удивление много.

Таким образом, современный школьный пейзаж представляется мне настолько же безрадостным, насколько и безнадежным. И все-таки выход, думаю, есть, причем выход, не требующий материальных затрат.

Я убеждена: главный порок нашей школы состоит в том, что она — социалистическая. Ошибка высших школьных руководителей-реформаторов состоит, на мой взгляд, в том, что они действуют недостаточно радикально. Их предложения напоминают мне рыжковско-павловские реформы в экономике. В отличие от Рыжкова и Павлова эти люди не ставят перед собой задачу сохранить систему, крася фасад в любой цвет, лишь бы завоевания социализма оставались в неприкосновенности. Избавляться от социализма необходимо, когда речь идет об экономике или о политике, это понимают почти все. Между тем, мне думается, похоронить школьный социализм проще всего. Для этого необходимо только понять, что свободу выбора надо предоставлять не школьной администрации, а личностям — ученикам и родителям. Основным завоеванием социализма на протяжении многих лет считалось всеобщее обязательное школьное образование. В результате мы получили всеобщее обязательное отсутствие образования. От него надо отказаться немедленно, дав людям возможность не посылать детей в школу, предпочтя ей любую другую форму получения знаний — домашнее обучение, репетиторов или еще какой-то свой собственный способ. Эту идею я проверяла на многих знакомых и получала в ответ одно из трех возражений.

«Не у всех родителей есть время на обучение. Работа, магазины, непростой быт…» Говоря, что родителям не худо бы заняться образованием собственных детей, я, конечно, понимаю — главным образом эта задача ляжет на женские плечи. И тогда я предлагала своим, знакомым вспомнить пять семей, где есть младшие школьники, и при этом мама, вернувшись с работы, не садится вместе с ребенком за уроки. Тут выяснялось, что, начав делать уроки в первом классе, многие продолжают до выпускного вечера. Так давайте не себя жалеть, не о собственных перегрузках думать, а о тех перегрузках, которые достаются нашим детям. Может быть, стоит поберечь их время и нервы? Ребенок выслушивает объяснения в школе, объяснения эти для него проходят по большей части впустую. Даже если отвлечься от уровня преподавания, в большинстве своем школьные помещения не приспособлены не только для обучения, но и просто для пребывания в них. Дети же проводят там много часов каждый день. Так что они не виноваты, если не усваивают материал.

Вечерами те же объяснения повторяются дома, но уже до победного конца, пока ребенок не поймет. Я, таким образом, предлагаю избавить детей от непродуктивной, но изматывающей части их рабочего дня.

Следующие возражения: «Не все родители способны учить детей. Программы сложны, иногда просто подготовки не хватает». Для консультаций по учебным вопросам, как мне кажется, можно использовать школы. Именно там должны сидеть учителя, к которым ученик или родители, если им что-то непонятно, могут обратиться за разъяснениями. И никакого крепостного права ?здесь быть не должно — любой человек имеет право зайти в любую школу и получить нужную консультацию.

Третий довод был, на первый взгляд, самым крутым. «В цивилизованных странах люди, которые не хотят отдавать детей в школу, вьнуждены судиться с государством». Нам с вами цивилизованность, к сожалению, пока не угрожает. Нет в нашей стране не только школы, но и суда.

Существует еще и четвертое возражение. Оно редко высказывается вслух, хотя, по существу, самое распространенное. «Надо же его куда-то девать, пока мы на работе». Многие родители, все понимая про нашу школу, относятся к ней, как к камере хранения, куда можно сдать ребенка. Дома или во дворе мало ли что может случиться, а в школе худо-бедно за детьми присматривают. Ну, во-первых, присматривают так же худо и бедно, как учат, достаточно бегло взглянуть на статистику школьного травматизма. И, кроме того, давайте наконец усвоим — школа тяжело больна! Мы отдаем детей под присмотр в «чумной барак»? Давайте делать это, по крайней мере, сознательно.

Значит, пока не проведена радикальная реформа, в школу детям ходить нельзя? Думаю, все-таки можно, хотя бы потому, что им надо где-то общаться друг с другом. Кроме того, есть люди, которых устраивает социализм, выдаваемый на выходе нашей школой. Существуют и такие, кому повезло: их дети ходят в школу с удовольствием, а если они считают дни до родительского собрания, потому что там предстоит радостная и обогащающая встреча с учителем. Остальные могли начать реформу в своей школе, в своем классе, для своего ребенка еще вчера. Новые инструкции дают нам возможность отстаивать свободу личности наших детей.

Над каждым распоряжением, исходящим от школы, надо задуматься, прежде чем его исполнять. И если оно противоречит вашим убеждениям или не нравится ребенку — а дети отлично чувствуют ложь и фальшь, — не подчиняйтесь, боритесь вместе с детьми. Никакой конфликт не страшен, если вы с ребенком заодно. Боитесь, что детей в школе начнут травить? Подставляйте себя. Пусть вы станете для школьного начальства не безликим участником родительской массовки, а человеком строптивым и в чем-то странным. По собственному опыту знаю — если школа считает вас странным человеком, для ребенка это не опасно. Он чувствует себя уверенно и защищенно, не боятся высказывать собственное мнение и выступать против несправедливости. Школа на удивление быстро смиряется с тем, что вы — не такие, как все, и начинает воспринимать это как данность.

Мы не устаем с забытым было чувством глубокого удовлетворения повторять, что мы уже не те, какими были, мы наконец не стадо. Почему тогда мы продолжаем считать, что дети наши могут стать образованными за счет чьих-то, а не наших с вами усилий?

Мы выходим на санкционированный митинг и, глотнув свободы, хором произносим: «Мы не рабы». А дома вернувшийся с митинга свободный советский человек застает огорченную дочь, которую учительница при всем классе обозвала навозной кучей. И тогда гражданин свободной России говорит девочке: «Не связывайся, а то хуже будет».

Я не думаю, что мы стали другими, просто некоторым удалось приподняться с колен. Но такая поза неудобна, значит, для жизни непригодна. Неизбежно движение. Давайте постараемся поверить, что вверх — не опасно. Потому что если опять вниз, опять на колени — на выходе мы и дальше будем получать только социализм.